Я - Маргоша. 7 серия (часть 3)
7 серия (часть 3)
Возвращаюсь в гостиную, ставлю бутылку c пивом на стол и, все-таки, беру трезвонящую мобилу:
- Алло.
- Марго!
- Да, господин Егоров.
- Марго, подожди, прошу тебя, не бросай трубку, выслушай.
- А чего это вдруг? Вы, насколько я помню, сегодня не захотели меня выслушать.
- Марго, каюсь, неправ, сто раз был неправ.
Да хоть тысячу. Чего воздух сотрясать, не слова важны, а поступки.
- Боже мой, Борис Наумович, какая учтивость, прямо не узнать. Только вы напрасно так прогибаетесь, порожняк все это. Порожняк!
- Почему?
- Да потому что в редакцию я не вернусь.
- Нет...
- Нет, послушайте, что я скажу. Про-щай-те!
Захлопываю крышку телефона. Вы еще узнаете, как это без Игоря Реброва, еще оцените.
***
Но распрощаться не удается. Где-то через час, курьер из срочной доставки приносит пакет, в котором я обнаруживаю диск DVD. Что за хрень? Включаю телек и сажусь перед экраном. Анюта уже вернулась из магазина и теперь хлопочет на кухне. Но видимо ей тоже любопытно и она не может удержаться - присаживается рядом со мной.
- Чего это у тебя тут такое?
- Да я не знаю, из офиса прислали. Cейчас глянем.
- Ну-ка.
Отдаю ей диск.
- На!
- Давай.
Сомова включает проигрыватель и вставляет в него DVD.
На экране пустой кабинет Калугина, потом он появляется и сам. Фиона, навострив уши, усаживается рядом с нами - тоже видно хочет послушать.
- Марго привет. Нам, к сожалению, так и не удалось поговорить, и я тебе сейчас звоню на мобильный телефон, а ты, к сожалению, не берешь трубку. Ну, надеюсь, хоть так ты меня дослушаешь.
Переглядываемся с Анькой.
- Во-первых, я хочу тебя поздравить. Потому что ты огромный молодец, такого оглушительного успеха, поверь мне, я на своем веку не помню. Ты рискнула и у тебя получилось. Это самое главное и я очень рад и говорю тебе честно, что нисколько не жалею, что рискнул вместе с тобой. Мне кажется, что если ты сейчас уйдешь, то просто все было зазря.
Не могу удержаться.
- Никуда я не вернусь!
Сомова цыкает.
- Да, помолчи ты.
Калугин на экране продолжает.
- Поверь мне, ты не должна бежать от тех людей, которые тебе поверили. Ты очень талантливый человек, ты очень красивая женщина, Марго.
Я беззвучно чертыхаюсь. Ну, на фига напоминать то об этом?!
- Поверь мне это не дежурный комплемент, это факты. Извини, конечно, но Гоша никогда не справился бы с этим.
Анька не может удержаться:
- Вот, слушай, слушай!
- Несмотря на то, что вы с ним похожи, вы с ним полная противоположность. Вообще с твоим приходом в редакцию очень многое изменилось - и атмосфера, и желание. Пойми, ты нужна нам. В общем, с тобой, мы горы свернем. Приходи к нам, мы тебя ждем. Помнишь, как у классика - «Мы в ответе за тех, кого приручили».
Я хмыкаю, тоже мне Маленький Принц. А я, может, не собирался и не собираюсь никого приручать.
- Ты нужна нам, мы тебя ждем, я тебя жду. И еще - какое бы ты решение не приняла, знай только одно, что я буду его уважать. Вот.
Запись заканчивается, я щелкую пультом и экран гаснет. Сомова выжидающе на меня смотрит:
- Ну, что скажешь?
- Ты фильм «Любовь и голуби» смотрела?
- Смотрела, конечно.
- Помнишь как там - «Не пойду!»
- Ну и дурак, ты, Ребров.
Не знаю. Копошатся, конечно, внутри сомнения... Анька продолжает давить.
- Ты хотя бы поговори с Егоровым. Никто ж тебя не заставляет прямо сейчас решать. Съезди, поговори.
- Опять одеваться, краситься...
- А как ты хотел? Подожди, я сейчас...
Сомова выскакивает в прихожую, а я иду в спальню к шкафу. Господи, одни бабские шмотки. Снимаю вешалку с брюками, но сзади слышится Анькин голос:
- Не вздумай! Смотри, какое я тебе платье купила, вот в нем и пойдешь... Ты сегодня победительница, а не рабочая лошадка.
Вздохнув, сую брюки назад в шкаф. Мне просто сегодня неохота с Сомовой спорить. Пусть и у нее будет праздник - ведь старалась, покупала.
***
Поздно вечером приезжаю в редакцию. Хотя весь офис уже в полутьме, знаю, что Наумыч еще здесь. Выхожу из лифта и нос к носу сталкиваюсь с уходящей домой Люсей. Прикладываю палец к губам, призывая ее к молчанию, и иду к темнеющей в конце холла, спине Егорова.
- Борис Наумыч.
- Люсь, ну я ж тебе русским языком объяснил, что...
Поворачивается ко мне и тут же светлеет лицом.
- Марго.
- Мне кажется, нам надо поговорить.
Мы проходим в его кабинет. Горит лишь настольная лампа. Егоров тянет за узел галстука, ослабляя его, снимает пиджак и вешает на спинку кресла.
- Марго, спасибо, что ты пришла.
- Придти то я пришла, но это не значит, что я вернулась.
- Ты знаешь, я хотел бы...
- Борис Наумыч, вы извините, что я вас перебиваю. Мне Зимовский все рассказал, я приблизительно знаю, чего вы хотите, но не все так просто.
Он проникновенно смотрит на меня, а потом берет за плечи.
- Я больше всего на свете хочу, чтобы вернулся Гоша. А пока его нет - ты лучший вариант.
Смотри как заговорил... Все равно не могу удержаться и ворчу:
- А точнее единственный.
Высвобождаюсь и иду к окну. Егоров соглашается:
- Ну, можно и так сказать. Да...
Потом меняет тему:
- Тебе сколько в кофе сахара?
- Я пью без сахара.
- Надо же и Гоша, тоже, пил без сахара.
- Я знаю...
Наумыч уныло садится на край стола. А я обнимаю себя за плечи - зябко мне и грустно.
Опять он про Гошу. Прямо как о сыне, надо же.
- Борис Наумыч.
- Чего?
- А вам действительно не хватает Игоря?
- Да, очень.
- Никогда бы не подумала, что мой брат такой выдающийся.
- Да не в этом дело, господи!
- А в чем?
- Как бы мне это тебе объяснить. Ты понимаешь, что, мы понимали другу друга с полуслова, с полувзгляда....
Я присоседеваюсь на столе рядом с Наумычем и слушаю его признания.
- А Гоша вырос в этом издательстве в прямом и переносном, и буквальном смысле этого слова. Он создан для этой работы, он умен, талантлив, креативен. И когда я это понял, я просто доверился ему, и он меня не подвел ни разу. Представляешь, ни разу! Есть в вас что-то такое импульсивное, что ли. Оголенный нерв... Хе... Ну надо же, я эту фишку не просек. Напечатать обложку, которую я запретил. Это же..., вот молодец..., такое мог вытворить только Ребров или Реброва.
Вся эта обстановка, слова Наумыча... Кажется в глазах у меня бочонки с соленой водой, готовые хлынуть и затопить все вокруг. Тру нос, слезаю со стола и делаю шаг к темному окну. Не хватало еще разреветься.
- Чего с тобой? Случилось, что-нибудь?
- Да, все хорошо.
Справляясь с бабской слабостью, стискиваю себя крепче руками и разворачиваюсь к Егорову.
- Борис Наумыч, вы когда-нибудь думали о том, что Гоша может вообще не вернуться?
- Думал.
- И что тогда?
Егоров приобнимает меня:
- Тогда ты! Ты единственный и окончательный вариант.
Мы склоняемся друг к другу головами. Все-таки, хороший он дядька. Хлюпаю носом. Я его прощаю.
***
Возвращаюсь домой к одиннадцати. Настроение классное. Наливаем с Анютой по бокалу вина и устраиваем в гостиной показательные танцы под музыку. С хиханьками и хаханьками. Праздничные танцы в африканском племени, после удачной охоты.
- Слушай Ань!
- Чего?
- По большому счету, сейчас нам с тобой надо куда-нибудь в клуб забуриться, и там куролесить до самого утра.
- Ну, а в чем дело, поехали.
Не прерывая танцевальных телодвижений, делаем по глотку вина.
- Да не дадут ведь. Опять какие-нибудь козлы начнут приставать.
- Типа Гоши. Ха-ха-ха!
Анька ржет, а я ставлю свой бокал на стол.
- Все, иду тебя убивать!
Делаю вид, что хватаю ее за горло и тащу в гостиную.
- А-а-а-а.
В конце концов, она заваливается с бокалом на диван и хохочет в голос. Сажусь рядом и пытаюсь отдышаться:
- Фух... Ой, слушай, бедный Наумыч ..., если бы ты его видела вблизь, когда он все это говорил. У него слезы на глазах стояли!
- Чего, серьезно?
- Фух... А смысл мне врать? Он говорил обо мне, как о своем сыне, понимаешь. Я сам чуть соплю не пустил, ей-богу! Мне его так жалко стало, мне даже захотелось его обнять.
- Гоша, я, тебя, сколько знаю, впервые вижу таким сентиментальным.
Сомова опять ржет, а я лишь пожимаю плечами.
- Да, я, сам себе, иногда удивляюсь.
- А чего? Ты, просто меняешься, наверно. Тоньше становишься.
Хохочем обе... оба... в общем не важно.
- Не обманывай себя, я просто становлюсь бабой!
- Слушай, ну чего ты заладил - бабой, да бабой. Скажи, что просто становишься женщиной.
- Вот, хрен тебе!
Показываю Аньке фигу.
- Я был и остаюсь мужиком! Гоша хитрый, он замаскировался. Ясно?
- Ага. Только Калуге это не скажи.
- А чего Калуга?
- А он в тебя, по-моему, втрескался по уши.
- Как втрескался, так и растрескается!
Наше шумное веселье прерывает звонок в дверь.
- Вон, звонок... А чего ты ему скажешь то?
- Да-а-а-а...
- Чего скажешь то?
- Скажу, извини Андрюха, но я не по этим делам!
Ржем вместе.
Открываю дверь и там, конечно, Калугин. А время то уже далеко не детское, людям спать пора.
- Марго!
Он входит и прикрывает за собой дверь.
- Марго, я только что разговаривал с Наумычем, и я рад, очень рад, что ты вернулась.
Сомова в гостиной уписывается кипятком. Я тоже отворачиваюсь и не могу удержаться, чтобы не захихикать.
Я мнусь на месте, не зная, что и сказать и потихоньку продвигаюсь к гостиной.
- Андрей... ээээ... Ну... Может, хотя бы, поздороваемся.
Аня встает с дивана:
- Добрый вечер.
Калугин не обращая внимания на ее приветствие, бормочет мне:
- Мы вообще-то виделись сегодня.
Это он со мной виделся, а с Аней? С ней что, здороваться не надо?
Калугин идет к Сомовой и вид у него совершенно неадекватный.
- Я поэтому... ради бога, пожалуйста, извините, у меня такая радость. У меня такое ощущение, будто наши чемпионат мира выиграли. Ей богу!
Продолжение на стр. Я - Маргоша. 8 серия
